Посвящается А. А. Блоку
На столике
зеркало, пудра, флаконы,
что держат в
руках купидоны,
белила,
румяна…
Затянута туго
корсетом,
в кисейном девица
в ладоши забила,
вертясь пред
своим туалетом:
«Ушла… И так
рано!..
Заснет и уж нас
не разгонит…
Ах, котик!..»
И к котику клонит
свои носик и
ротик…
Щебечет другая
нежнее картинки:
«Ма chère,
дорогая –
сережки, корсажи,
ботинки!
Уедем в Париж мы…
Там спросим о
ценах…»
Блистают
им свечи.
Мелькают
на стенах
их фижмы
и букли, и плечи…
«Мы молоды были…
Мы тоже мечтали,
но кости заныли,
прощайте!..» –
старушка графиня
сказала им басом…
И все восклицали:
«Нет, вы
погадайте…»
И все приседали,
шуршали атласом.
«Ведь вас обучал
Калиостро…»
– «Ну, карты
давайте…»
Графиня гадает, и
голос звучит ее трубный,
очами сверкает
так остро.
«Вот трефы, вот
бубны…»
На стенах
портреты…
Столпились девицы
с ужимками кошки.
Звенят их
браслеты,
горят их сережки.
Трясется чепец, и
колышатся лопасти кофты.
И голос звучит ее
трубный:
«Беги женихов ты…
Любовь тебя
свяжет и сетью опутает вервий.
Гаси сантимента
сердечного жар ты…
Опять те же
карты:
Вот бубны,
вот черви…»
Вопросы… Ответы…
И слушают чутко…
Взирают со стен
равнодушно портреты…
Зажегся взор
шустрый…
Темно в переходах
и жутко…
И в залах на
сводах
погашены люстры…
И в горнице тени
трепещут…
И шепчутся.
«Тише,
вот папа
услышит, что
дочки ладонями плещут,
что возятся ночью,
как мыши,
и тешат свой
норов…
Вот папа
пришлет к нам
лакея „арапа“».
Притихли, но
поздно:
в дали коридоров
со светом в руках
приближаются грозно.
Шатаются мраки…
Арапы идут и – о
Боже! –
вот шарканье
туфель доносится грубо,
смеются их черные
рожи,
алеют их губы,
мелькают пунцовые
фраки…
1903
Серебряный
Колодезь