1
Лежу, ленивая амеба,
Гляжу, прищуря левый
глаз,
В эмалированное небо,
Как в опрокинувшийся
таз.
Все тот же мир обыкновенный,
И утварь бедная все та
ж.
Прибой размыленною пеной
Взбегает на покатый
пляж.
Белеют плоские купальни,
Смуглеет женское плечо.
Какой огромный
умывальник!
Как солнце парит горячо!
Над раскаленными
песками,
И не жива и не мертва,
Торчит колючими пучками
Белесоватая трава.
А по пескам, жарой
измаян,
Средь здоровеющих людей
Неузнанный проходит Каин
С экземою между бровей.
Сидит в табачных
магазинах,
Погряз в простом
житье-бытье
И отражается в витринах
Широкополым канотье.
Как муха на бумаге
липкой,
Он в нашем времени
дрожит
И даже вежливой улыбкой
Лицо нездешнее косит.
Он очень беден, но
опрятен,
И перед выходом на пляж
Для выведенья разных
пятен
Употребляет карандаш.
Он все забыл. Как мул с
поклажей,
Слоняется по нашим дням,
Порой просматривает даже
Столбцы газетных
телеграмм,
За кружкой пива
созерцает,
Как пляшут барышни
фокстрот, –
И разом вдруг
ослабевает,
Как сердце в нем
захолонет.
О чем? Забыл.
Непостижимо,
Как можно жить в тоске
такой!
Он вскакивает. Мимо,
мимо,
Под ветер, на берег
морской!
Колышется его просторный
Пиджак – и, подавляя
стон,
Под европейской ночью
черной
Заламывает руки он.
Пустился в море с
рыбаками.
Весь день на палубе
лежал,
Молчал – и желтыми
зубами
Мундштук прокуренный
кусал.
Качало. Было все не мило:
И ветер, и небес
простор,
Где мачта шаткая чертила
Петлистый, правильный
узор.
Под вечер буря налетела.
О, как скучал под бурей
он,
Когда гремело, и
свистело,
И застилало небосклон!
Увы! он слушал не
впервые,
Как у изломанных снастей
Молились рыбаки Марии,
Заступнице, Звезде
Морей!
И не впервые, не впервые
Он людям говорил из
тьмы:
«Мария тут иль не Мария –
Не бойтесь, не потонем
мы».
Под утро, дымкою
повитый,
По усмирившимся волнам
Поплыл баркас
полуразбитый
К родным песчаным
берегам.
Встречали женщины толпою
Отцов, мужей и сыновей.
Он миновал их стороною,
Угрюмой поступью своей
Шел в гору, подставляя
спину
Струям холодного дождя,
И на счастливую картину
Не обернулся уходя.
Изломала, одолевает
Нестерпимая скука с
утра.
Чью-то лодку море
качает,
И кричит на песке
детвора.
Примостился в кофейне
где-то
И глядит на двух
толстяков,
Обсуждающих за газетой
Расписание поездов.
Раскаленными взрывами
брызжа,
Солнце крутится колесом.
Он хрипит сквозь зубы:
Уймись же! –
И стучит сухим кулаком.
Опрокинул столик
железный.
Опрокинул пиво свое.
Бесполезное –
бесполезно:
Продолжается бытие.
Он пристал к бездомной
собаке
И за ней слонялся весь
день,
А под вечер в приморском
мраке
Затерялся и пес, как
тень.
Вот тогда-то и
подхватило,
Одурманило, понесло,
Затуманило, закрутило,
Перекинуло, подняло:
Из-под ног земля
убегает,
Глазам не видать ни зги –
Через горы и реки шагают
Семиверстные сапоги.
1922-1923