Как выскажу моим
косноязычьем
Всю боль, весь яд?
Язык мой стал звериным
или птичьим.
Уста молчат.
И ничего не нужно мне на
свете,
И стыдно мне,
Что суждены мне вечно
пытки эти
В его огне;
Что даже смертью,
гордой, своевольной,
Не вырвусь я;
Что и она – такой же, хоть окольный,
Путь бытия.
1920