Саша Черный. ОДА НА ОСТАВЛЕНИЕ ДОКТОРОМ ДРЖЕВЕЦКИМ 18-ГО ПОЛЕВОГО ГОСПИТАЛЯ



Вы слышите сдержанный внутренний плач,
Исполненный скорбью недетской?
Покинул, покинул нас главный наш врач,
Коллежский советник Држевецкий!
      Он светел был духом и черен лицом,
      И матерью был нам, и был нам отцом...

Всегда у руля, сквозь туманы и тьму
Он вел свой корабль госпитальный.
Со всякою всячиной лезли к нему
И врач, и сестра, и дневальный –
      Но все разрешал он, как царь Соломон:
      Разумно – согласен, нелепица – вон!

Любил чистоту он, как юноша ром,
Чуть что, багровел он, как свекла,
Зато даже мухи не смели при нем
Садиться и гадить на стекла...
      И щетки, и швабры, и метлы весь день
      За каждым окурком гонялись, как тень.

С утра он по лестнице мчался в галоп:
То в ванной мелькнет, то у пробы,
Минута – сидит и глядит в микроскоп,
Как вертят хвостами микробы,
      Мгновенье: стоит в амуничных дверях –
      И мчится фельдфебель к нему на рысях...

Больных обряжали ли спешно в отъезд, –
Как тигр, он гонял по палатам,
С челом непокрытым летал на подъезд
И черта сулил провожатым...
      Отправит – и снова грохочут слова:
      «Не шаркай туфлями! Халат в рукава!»

О том, как умел он писать рапорта,
Здесь память еще не угасла:
Об отпуске ль дойных коров из гурта,
Об отпуске риса и масла...
      И рок никогда к нему не был суров:
      Давали и масло, и дойных коров...

А как восседал он за общим столом!
Как шах, как пружина из стали!
И сестры с опущенным долу челом
Гирляндой его окружали...
      Сидел он и ел, и за всем его взор
      Следил, как за хором следит дирижер.

Ушел... Овдовели теперь мы, увы...
Воскликнем же с нежностью детской:
Да будут пути его мягче травы!
Да здравствует доктор Држевецкий!
      Он светел был духом и черен лицом,
      И матерью был нам, и был нам отцом.

1917, 2 февраля
Псков




            Саша Черный. ВОЙНА (Сб. ЖАЖДА)