Поручик
Жмых, сорвав с дверей печать,
Нас
водворил в покинутой квартире:
Железная,
разрытая кровать,
На
синей печке кафельные лиры,
На
стенке, позабытый впопыхах,
Портрет
приготовишки в новой форме.
Лишь
час назад, на чьих-то сундуках,
Мы
под дождем дрожали на платформе.
Чужой
уют... Увы, не в первый раз
Влезаем
мы в покинутые гнезда...
Кто
у окна, не осушая глаз,
В
последний час сквозь сад смотрел на звезды?
Кто
вырос здесь, в узорном городке,
Под
сенью лип и старого костела?..
Фонарь
дрожит в протянутой руке,
Нырнула
мышь у шкафа в щелку пола...
«Где
чайник, эй?» Раскрыт походный стол.
Трещит
свеча в замусленной бутылке,
И
вестовой, работая, как вол,
У
светлой печки сало жжет на вилке.
Штабс-капитан,
разрыв до дна чулан,
Вернулся
с книжкой и смеется: «Чехов!»
Спирт
– на столе. Кряхтит старик-диван.
Закуска?
Хлеб и горсти две орехов...
А
завтра вновь отхлынем мы назад,
И,
может быть, от этого уюта
Останется
обугленный фасад, –
И
даже мышь не сыщет здесь приюта.
Храпят
носы из серых одеял...
Не
оторвать ресниц от милой книжки!
А
с койки кто-то сонно пробурчал:
«Возьми
с собой портрет приготовишки...»
<1915?>
<1923>
Замброво