Вон склонился
над хижиной мшистой
Узловатый и
теплый ствол.
Ветром свеянный
пух душистый
Желтым снегом
усеял стол...
Сквозь узорчато-сизые ленты
Голубеет туманный дол.
Ты, мимоза,
сквозная келья,
Придорожный
кудрявый шатер!
Канареечный
цвет, как зелье,
Укачал,
затуманил взор...
В снежных стружках зыблется море,
Над песками – взлохмаченный бор.
Прислонюсь к
стволу у изгиба...
Горький ладан
свеж и тягуч.
На руке, как
ленивая рыба,
Сонно блещет
пробившийся луч.
Леденцом извилистым льется
Вдоль канавки игрушечный ключ.
Может быть, я
домой вернулся?
Прокружил всю
жизнь, как шальной,
И под старой
мимозой очнулся...
Вон и тачка, и
пень за сосной.
Разве в детстве – во сне, наяву ли
Со щенком не лежал я здесь в зной?
Чу... Сорока
крылом замахала,
С виноградной
летит полосы
И стрекочет:
«Узнала! Узнала!
Вон следы вдоль
песчаной косы...
Только куртка на нем другая
И совсем побелели усы...»
Дымно-желтые
ленты бесшумно
Нависают, дрожат
и кадят.
Если руки
сложить бездумно
И смотреть на
далекий скат:
Все мое – и холмы, и дорога,
И скамья, и стол, и закат...
<1931>