Сугробы в
дымчатой чалме
Встают буграми в
переулке –
И ветер,
радостный и гулкий,
Взвевает хлопья
в сизой тьме.
Дома молчат,
Сквозистый сад
Пушистым инеем
окован...
Закат, румянцем
зачарован,
Раскинул тихий
водопад.
Хрустят шаги.
Вокруг ни зги.
Снежинки вьются
с ветром в лад.
Баржи на
скованной Пскове
В лед вмерзли
неподвижной грудью.
Шагай и радуйся
безлюдью,
Тони в морозной
синеве!
Гостиный двор
Рядами нор
Зияет холодно и
четко.
Сквозь снег
лампада рдеет кротко.
Вверху –
декабрьских звезд убор, –
И белый пух
Безмолвных мух
Вкось тихо
вьется за забор.
А ветер,
свежестью пьяня,
Над башлыком
кружит, бездельник.
В окне сверкнул,
дробясь, сочельник...
Здесь – в этом
доме – ждут меня.
Горит лицо...
В снегу крыльцо.
Сквозь войлок –
топот детских лапок.
В передней груда
шуб и шапок,
А в зале в блестках
– деревцо.
Встряхнешь сюртук,
Пожмешь сто рук –
И влезешь в
шумное кольцо.
О белоснежный,
круглый стол!
Узвар из терпких
груш так лаком...
Кутьи медовой
зерна с маком,
Висячей лампы
частокол...
Куда-то вбок
Под потолок
Струится пар из
самовара.
В углу
гудит-бубнит гитара,
Краснеет
докторский висок, –
И томный бас
Пленяет нас
Под самоварный
говорок...
Но в зале
плавною волной
Вальс из-под
клавиш заструился.
Цуг пар вкруг
елки закружился...
В окне – лес перьев
ледяной...
Сквозь блеск свечей,
Сквозь плеск речей
Следишь, как
вихрь гудит на крыше,
И в сердце вальс
звенит все тише,
И кровь стучит
все горячей...
А за стеной,
Как дождь весной,
Ребячий говор
все звончей.
Там в детской шумный,
вольный пир.
Как хорошо у
тети Вали!
Старушка-няня в
пестрой шали
Ей-ей не
страшный командир...
Пьют чай, пищат,
А в пальцах – клад –
Игрушек елочных
охапка.
Стреляет печка –
ей не зябко!
Кадет, пыхтя,
сосед оршад.
Домашний кот,
По кличке Жмот,
Сел у огня и
греет зад...
За елкой –
темный уголок...
Трещат
светильни, пахнет хвоей.
Телеграфиста с
пухлой Зоей
Сюда толкнул
лукавый рок.
Сейчас, сейчас
Сей лоботряс,
Хватив для
храбрости мадерцы,
К ее туфлям
положит сердце, –
Уж трижды
крякнул хриплый бас...
Дрожит слегка
Ее рука...
Я не завистник.
В добрый час!
Но поздно... В
милой толкотне
В передней
возишься с калошей.
Двор спит.
Сконясь под снежной ношей,
Березка никнет в
тишине.
Разрыв постель,
Шипит метель...
Молчат пушистые
часовни,
Визжат
раскатистые дровни.
В безлюдном
сквере стынет ель.
Скрипят шаги.
Вокруг – ни зги.
Снежок заводит
карусель...
1925, декабрь
Париж