Город спятил. Людям надоели
Платья серых будней – пиджаки.
Люди тряпки пестрые надели,
Люди все сегодня – дураки.
Умничать
никто не хочет больше,
Так
приятно быть самим собой...
Вот
костюм кичливой старой Польши,
Вот
бродяги шествуют гурьбой.
Глупый Михель с пышною супругой
Семенит и машет колпаком,
Белый клоун надрывается белугой
И грозит кому-то кулаком.
Ни
проехать, ни пройти,
Засыпают
конфетти.
Щиплют пухленьких жеманниц.
Нет
манер, хоть прочь рубаху!
Дамы
бьют мужчин с размаху,
День во власти шумных пьяниц.
Над
толпою – серпантин,
Сетью
пестрых паутин,
Перевился и трепещет.
Треск
хлопушек, свист и вой,
Словно
бешеный прибой,
Рвется в воздухе и плещет.
Идут,
обнявшись, смеясь и толкаясь,
В
открытые настежь пивные.
Идут,
как братья, шутя и ругаясь,
И все
такие смешные...
Смех людей соединил,
Каждый пел и каждый пил,
Каждый делался ребенком.
Вон судья навеселе
Пляшет джигу на столе,
Вон купец пищит котенком.
Хор
студентов свеж и волен –
Слава
сильным голосам!
Город
счастлив и доволен,
Льется
пиво по столам...
Ходят
кельнерши в нарядах –
Та
матросом, та пажом,
Страсть
и дерзость в томных взглядах.
«Помани
и... обожжем!»
Пусть
завтра опять наступают будни,
Пусть
люди наденут опять пиджаки,
И
будут спать еще непробудней –
Сегодня мы все – дураки...
Братья!
Женщины не щепки –
Губы
жарки, ласки крепки,
Как венгерское вино.
Пейте,
лейте, прочь жеманство!
Завтра
трезвость, нынче пьянство...
Руки вместе – и на дно!
<1909>