I
Холодный
ветер разметал рассаду.
Мрак,
мертвый сон и дребезжанье штофов...
Бодрись,
народ! Димитрий Философов
Зажег
«Неугасимую Лампаду».
II
A. РОСЛАВЛЕВ
Без
галстука и чина,
Настроив
контрабас,
Размашистый
мужчина
Взобрался
на Парнас.
Как
друг, облапил Феба,
Взял
у него аванс
И,
сочно сплюнув в небо,
Сел с
Музой в преферанс.
III
Почему-то
у «толстых» журналов,
Как у
толстых девиц средних лет,
Слов
и рыхлого мяса немало, –
Но
совсем темперамента нет.
IV
ЧИТАТЕЛЬ
Бабкин
смел, – прочел Сенеку
И,
насвистывая туш,
Снес
его в библиотеку,
На
полях отметив: «Чушь!»
Бабкин,
друг, – суровый критик,
Ты
подумал ли хоть раз,
Что
безногий паралитик
Легкой
серне не указ?..
V
СТИЛИЗАЦИЯ
К
баронессе Аксан’Грав
Влез
в окно голландский граф.
Ауслендер
все до слова
Записал
из-под алькова,
Надушил
со всех сторон
И
отправил в «Аполлон»;
Через
месяц – деньги, лавры
И
кузминские литавры.
VI
ТОНКАЯ РАЗНИЦА
Порой
вам «знаменитость»
Подаст,
забыв маститость,
Пять
пальцев с миной льва.
Зато
его супруга
(И то
довольно туго) –
Всегда
подаст лишь два.
VII
Немало
критиков сейчас,
Для
развлечения баранов,
Ведут
подробный счет опискам...
Рекомендую
в добрый час
Дать
этим мелким василискам
Губернский
титул «критиканов».
VIII
В АЛЬБОМ БРЮСОВУ
Люди
свыклись с древним предрассудком
(Сотни
лет он был бессменно свят), –
Что
талант не может быть ублюдком,
Что
душа и дар – сестра и брат.
Но
теперь такой рецепт – рутина
И,
увы, не стоит ни гроша:
Стиль
– алмаз, талант, как хвост павлина,
А
внутри... бездарная душа.
<1912>?
<1922>