Небо
серо, – мгла и тучи, садик слякотью размыт,
Надо
как-нибудь подкрасить предвесенний русский быт.
Я
пришел в оранжерею и, сорвав сухой листок,
Молвил:
«Дайте мне дешевый, прочный, пахнущий цветок».
Немцу
дико: «Как так прочный? Я вас плохо понимал...»
–
«Да такой, чтоб цвел подольше и не сразу опадал».
Он
ушел, а я склонился к изумрудно-серым мхам,
К
юным сморщенным тюльпанам, к гиацинтным лепесткам.
Еле-еле
прикоснулся к крепким почкам тубероз
И
до хмеля затянулся ароматом чайных роз.
На
азалии смотрел я, как на райские кусты,
А
лиловый рододендрон был пределом красоты.
Там,
за мглой покатых стекол, гарь и пятна ржавых крыш –
Здесь
парной душистый воздух, гамма красок, зелень, тишь...
Но
вернулся старый немец и принес желтофиоль.
Я
очнулся, дал полтинник и ушел в сырую голь...
И
идя домой, смеялся: «Ах, ты немец-крокодил,
Я
на сто рублей бесплатно наслажденья получил!»
<1912>