I. ДОМ ШИЛЛЕРА
Немцы
надышали в крошечном покое.
Плотные
блондины смотрят сквозь очки.
Под
стеклом в витринах тлеют на покое
Бедные
бессмертные клочки.
Грозный
бюст из гипса белыми очами
Гордо
и мертво косится на толпу,
Стены
пропитались вздорными речами –
Улица
прошла сквозь львиную тропу...
Смотрят
с каталогом на его перчатки...
На стенах
портретов мертвое клише,
У
окна желтеет жесткою загадкой
Гениальный
череп из папье-маше.
В
угловом покое тихо и пустынно
(Немцам
интересней шиллеровский хлам):
Здесь
шагал титан по клетке трехаршинной
И
скользил глазами по углам.
Нищенское
ложе с рваным одеялом.
Ветхих,
серых книжек бесполезный ряд.
Дряхлые
портьеры прахом обветшалым
Клочьями
над окнами висят.
У
стены грустят немые клавикорды.
Спит
рабочий стол с чернильницей пустой.
Больше
никогда поющие аккорды
Не
родят мечты свободной и простой...
Дочь
привратницы с ужасною экземой
Ходит
следом, улыбаясь, как Пьеро.
Над
какою новою поэмой
Брошено
его гусиное перо?
Здесь
писал и умер Фридрих Шиллер...
Я
купил открытку и спустился вниз.
У
входных дверей какой-то толстый Миллер
В
книгу заносил свой титул и девиз...
II. ДОМ ГЕТЕ
Кто
здесь жил – камергер, Дон Жуан иль патриций,
Антикварий,
художник, сухой лаборант?
В
каждой мелочи чванство вельможных традиций
И
огромный, пытливый и зоркий талант.
Ордена,
письма герцогов, перстни, фигуры,
Табакерки,
дипломы, печати, часы,
Акварели
и гипсы, полотна, гравюры,
Минералы
и колбы, таблицы, весы...
Маска
Данте, Тарквиний и древние боги,
Бюстов
герцогов с женами – целый лабаз.
Со
звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге –
Снова
Гете и Гете – с мешками у глаз.
Силуэты
изысканно-томных любовниц,
Сувениры
и письма, сухие цветы –
Все
открыто для праздных входящих коровниц
До
последней интимно-пугливой черты.
Вот
за стеклами шкафа опять панорама:
Шарф,
жилеты и туфли, халат и штаны.
Где
же локон Самсона и череп Адама,
Глаз
Медузы и пух из крыла Сатаны?
В
кабинете уютно, просторно и просто,
Мудрый
Гете сюда убегал от вещей,
От
приемов, улыбок, приветствий и тостов,
От
случайных назойливо-цепких клещей.
В
тесной спаленке кресло, лекарство и чашка.
«Б о
л ь ш е с в е т а!» В ответ,
наклонившись к нему,
Смерть,
смеясь, на глаза положила костяшки
И
шепнула: «Довольно! Пожалуйте в тьму...»
В
коридоре я замер в смертельной тревоге –
Бледный
Пушкин, как тень, у окна пролетел
И
вздохнул: «Замечательный домик, ей-богу!
В
Петербурге такого бы ты не имел...»
III. НА МОГИЛАХ
Гете и Шиллер на мыле и пряжках,
На бутылочных пробках,
На сигарных коробках
И на подтяжках...
Кроме того – на каждом предмете:
Их покровители,
Тетки, родители,
Внуки и дети.
Мещане
торгуют титанами...
От
тошных витрин, по гранитным горбам,
Пошел
переулками странными
К
великим гробам.
Мимо групп фабрично-грустных
С сладко-лживыми стишками,
Мимо ангелов безвкусных,
С толсто-ровными руками,
Шел я быстрыми шагами –
И за грядками нарциссов,
Между темных кипарисов,
Распростерших пыльный креп,
Вырос старый темный склеп.
Тишина.
Полумрак.
В
герцогском склепе немец в дворцовой фуражке
Сунул
мне в руку бумажку
И
спросил за нее четвертак.
«За
что?» – «Билет на могилу».
Из
кармана насилу, насилу
Проклятые
деньги достала рука!
Лакей
небрежно махнул на два сундука:
«Здесь
покоится Гете, великий писатель –
Венок
из чистого золота от франкфуртских женщин.
Здесь
покоится Шиллер, великий писатель –
Серебряный
новый венок от гамбургских женщин.
Здесь
лежит его светлость Карл-Август с Софией-Луизой,
Здесь
лежит его светлость Франц-Готтлиб-Фридрих-Вильгельм»...
Быть может, было нелепо
Бежать из склепа,
Но я, не дослушав лакея, сбежал.
Там в склепе открылись дверцы
Немецкого сердца:
Там был народной славы торговый подвал!
<1910>