НОМЕР
5
В китайских
круглых телескопах
Сидит художник
над столом.
Что заработаешь
в Европах
Карандашом?
Закрылся
полостью халата,
Не подымает
мутных глаз
И чертит печку
для плаката
В сто пятый раз.
НОМЕР
8
Отчего поет так
громко
Безголосый
старичок?
Потому, что на
спиртовке
Жарит шашлычок.
Пой, бедняга!
Чад проклятый
Все равно
пройдет сквозь щель.
Стукнут в дверь:
спиртовку дунешь, –
Ужин под
постель...
НОМЕР
12
Дрожит диван,
трясутся чашки:
Эсер играет с
тетей в шашки.
НОМЕР
13
На кровати –
туловища с бюстами:
Надо всех маркизами
одеть...
Куклы
растопырились лангустами,
Ручки-ножки
виснут, словно плеть.
Надоело!
Баронесса сплюнула
И, косясь на
уличную мглу,
В зад маркизы с
едкой злобой всунула толстую иглу.
НОМЕР
17
Стулья придвинув
к постели, два пожилых человека
К картам
склонили чело, мирно и кротко пыхтя.
О эмигрантское
чудо!.. Ты полюбуйся, читатель:
Республиканец
один, а его визави – монархист!
НОМЕР
22
На брюках –
широкая клетка,
Квадратная
челюсть, брюнет...
«Японец», –
решила соседка,
«Испанец!» –
отрезал сосед.
Но все ни к
чему: ни окраска, ни брюки, ни скулы, –
Жилец оказался
Иваном Бубновым из Тулы.
НОМЕР
25
Дверь скрипнула.
Трехлетний карапуз,
Из материнских
выскользнувши уз,
По коридору
пробежал до шкапа, –
С разгона врос
передо мной в паркет
И вдруг, косясь
на бурый мой жилет,
Мне в изумленье
шепчет: «Папа!..»
<1925>