Под
липой пение ос.
Юная
мать, пышная мать
В
короне из желтых волос,
С
глазами святой,
Пришла
в тени почитать –
Но
книжка в крапиве густой...
Трехлетняя
дочь
Упрямо
Тянет
чужого верзилу: «Прочь!
Не
смей целовать мою маму!»
Семиклассник
не слышит,
Прилип,
как полип,
Тонет,
трясется и пышет.
В
смущенье и гневе
Мать
наклонилась за книжкой:
«Мальчишка!
При
Еве!»
Встала,
поправила складку
И
дочке дала шоколадку.
Сладостен
первый капкан!
Три
блаженных недели,
Скрывая
от всех, как артист,
Носил
гимназист в проснувшемся теле
Эдем
и вулкан.
Не
веря губам и зубам,
До
боли счастливый,
Впивался
при лунном разливе
В
полные губы...
Гигантские
трубы,
Ликуя,
звенели в висках,
Сердце,
в горячих тисках,
Толкаясь
о складки тужурки,
Играло
с хозяином в жмурки, –
Но
ясно и чисто
Горели
глаза гимназиста.
Вот и
развязка:
Юная
мать, пышная мать
Садится
с дочкой в коляску –
Уезжает
к какому-то мужу.
Склонилась
мучительно близко,
В
глазах улыбка и стужа,
Из
ладони белеет наружу –
Записка!
Под
крышей, пластом,
Семиклассник
лежит на диване
Вниз
животом.
В
тумане,
Пунцовый,
как мак,
Читает
в шестнадцатый раз
Одинокое
слово: «Дурак!»
И
искры сверкают из глаз
Решительно,
гордо и грозно.
Но
поздно...
<1911>