Я на карте моей под ненужною сеткой
Сочиненных для скуки долгот и широт,
Замечаю, как что-то чернеющей
веткой,
Виноградной оброненной веткой
ползет.
А вокруг города, точно горсть
виноградин,
Это – Бусса, и Гомба, и царь
Тимбукту,
Самый звук этих слов мне, как
солнце, отраден,
Точно бой барабанов, он будит мечту.
Но не верю, не верю я, справлюсь по
книге,
Ведь должна же граница и тупости
быть!
Да, написано Нигер… О, царственный
Нигер,
Вот как люди посмели тебя оскорбить!
Ты торжественным морем течешь по Судану,
Ты сражаешься с хищною стаей песков,
И когда приближаешься ты к океану,
С середины твоей не видать берегов.
Бегемотов твоих розоватые рыла
Точно сваи незримого чудо-моста,
И винты пароходов твои крокодилы
Разбивают могучим ударом хвоста.
Я тебе, о мой Нигер, готовлю другую,
Небывалую карту, отраду для глаз,
Я широкою лентой парчу золотую
Положу на зелёный и нежный атлас.
Снизу слева кровавые лягут рубины, –
Это край металлических странных
богов.
Кто зарыл их в угрюмых ущельях
Бенины
Меж слоновьих клыков и людских
черепов?
Дальше справа, где рощи густые
Сокото,
На атлас положу я большой изумруд, –
Здесь богаты деревни, привольна
охота,
Здесь свободные люди, как птицы
поют.
Дальше бледный опал, прихотливо
мерцая
Затаенным в нем красным и синим
огнем,
Мне так сладко напомнит равнины
Сонгаи
И султана сонгайского глиняный дом.
И жемчужиной дивной, конечно,
означен
Будет город сияющих крыш, Тимбукту,
Над которым и коршун кричит,
озадачен,
Видя в сердце пустыни мимозы в
цвету,
Видя девушек смуглых и гибких, как
лозы,
Чье дыханье пьяней бальзамических
смол,
И фонтаны в садах и кровавые розы,
Что венчают вождей поэтических школ.
Сердце Африки пенья полно и пыланья,
И я знаю, что, если мы видим порой
Сны, которым найти не умеем
названья,
Это ветер приносит их, Африка, твой!