Улыбнулась и
вздохнула,
Догадавшись
о покое,
И последний
раз взглянула
На ковры и
на обои.
Красный
шарик уронила
На вино в
узорный кубок
И капризно
помочила
В нем
кораллы нежных губок
И живая тень
румянца
Заменилась
тенью белой,
И, как в
странной позе танца,
Искривясь,
поникло тело.
И чужие миру
звуки
Издалека
набегают,
И незримый
бисер руки,
Задрожав,
перебирают.
На ковре она
трепещет,
Словно белая
голубка,
А
отравленная блещет
Золотая
влага кубка.