I
Между берегом буйного Красного Моря
И Суданским таинственным лесом
видна,
Разметавшись среди четырех
плоскогорий,
С отдыхающей львицею схожа, страна.
Север – это болота без дна и без
края,
Змеи черные подступы к ним стерегут,
Их сестер-лихорадок зловещая стая,
Желтолицая, здесь обрела свой приют.
А над ними насупились мрачные горы,
Вековая обитель разбоя, Тигрэ,
Где оскалены бездны, взъерошены боры
И вершины стоят в снеговом серебре.
В плодоносной Амхаре и сеют и косят,
Зебры любят мешаться в домашний
табун,
И под вечер прохладные ветры
разносят
Звуки песен гортанных и рокота
струн.
Абиссинец поет, и рыдает багана,
Воскрешая минувшее, полное чар;
Было время, когда перед озером Тана
Королевской столицей взносился
Гондар.
Под платанами спорил о Боге ученый,
Вдруг пленяя толпу благозвучным
стихом,
Живописцы писали царя Соломона
Меж царицею Савской и ласковым
львом.
Но, поверив шоанской изысканной
лести,
Из старинной отчизны поэтов и роз
Мудрый слон Абиссинии, негус
Негести,
В каменистую Шоа свой трон перенес.
В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,
Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж,
Любят слушать одни барабаны да
трубы,
Мазать маслом ружье да оттачивать
меч.
Харраритов, галла, сомали, данакилей,
Людоедов и карликов в чаще лесов
Своему Менелику они покорили,
Устелили дворец его шкурами львов.
И, смотря на потоки у горных
подножий,
На дубы и полдневных лучей
торжество,
Европеец дивится, как странно похожи
Друг на друга народ и отчизна его.
II
Колдовская страна! Ты на дне котловины
Задыхаешься, льется огонь с высоты,
Над тобою разносится крик
ястребиный,
Но в сияньи заметишь ли ястреба ты?
Пальмы, кактусы, в рост человеческий
травы,
Слишком много здесь этой паленой
травы…
Осторожнее! В ней притаились удавы,
Притаились пантеры и рыжие львы.
По обрывам и кручам дорогой тяжелой
Поднимись, и нежданно увидишь вокруг
Сикоморы и розы, веселые села
И зеленый, народом пестреющий, луг.
Там колдун совершает привычное чудо,
Тут, покорна напеву, танцует змея,
Кто сто талеров взял за больного
верблюда,
Сев на камне в тени, разбирает
судья.
Поднимись еще выше! Какая прохлада!
Точно позднею осенью пусты поля,
На рассвете ручьи замерзают, и стадо
Собирается кучей под кровлей жилья.
Павианы рычат средь кустов молочая,
Перепачкавшись в белом и липком
соку,
Мчатся всадники, длинные копья
бросая,
Из винтовок стреляя на полном скаку.
Выше только утесы, нагие стремнины,
Где кочуют ветра да ликуют орлы,
Человек не взбирался туда, и вершины
Под тропическим солнцем от снега
белы.
И повсюду, вверху и внизу, караваны
Видят солнце и пьют неоглядный
простор,
Уходя в до сих пор неизвестные
страны
За слоновою костью и золотом гор.
Как любил я бродить по таким же
дорогам,
Видеть вечером звезды, как крупный
горох,
Выбегать на холмы за козлом
длиннорогим,
На ночлег зарываться в седеющий мох!
Есть музей этнографии в городе этом
Над широкой, как Нил, многоводной
Невой,
В час, когда я устану быть только
поэтом,
Ничего не найду я желанней его.
Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалека привез,
Чуять запах их странный, родной и
зловещий,
Запах ладана, шерсти звериной и роз.
И я вижу, как знойное солнце пылает,
Леопард, изогнувшись, ползет на
врага,
И как в хижине дымной меня поджидает
Для веселой охоты мой старый слуга.