Постучали еле
слышно...
Спичка чирк...
шаги... глаза...
Шепот... «Вася,
осторожней:
По домам идет
обход».
– Шпалер, шпалер...
Брось за печку...
– Гость?..
смывайтесь... разве пьян?..
– Черный ход еще
не заперт, –
Мина Карловна
сидит.
– Извиняюсь...
не нарочно...
Я и сам тому не
рад...
Я засыпаюсь,
наверно,
На Конюшенной
налет.
Ну, пока! – поцеловались...
– Стой! и я с тобой.
– Куда?
– Всё равно! – А
попадетесь?
Укрывателю
тюрьма.
Отчего же хриплый голос
Стал прозрачным и любимым,
Будто флейта заиграла
Из-за толстого стекла.
Отчего же эта нежность
Щеки серые покрыла,
Словно в сердце заключенной
Оставаться не могла?
Разве ты сидишь и пишешь,
Легче бабочки из шелка,
И причесан, и напудрен,
У апрельского стола?
– Что же стали?
– Кот-басила...
Опрокинулось
ведро.
– Тише, черти! –
Сердце бьется,
Заливается
свисток.
– Значит, ты?..
– До самой смерти!
Улыбнулся в
темноте.
– Может, ждать
совсем не долго,
Но спасибо и на
том.
Тут калитка
возле ямы...
Проходной я знаю
двор.
Деньги есть?
Айда на Остров.
Там знакомый
пароход.
Паспортов у нас
не спросят,
А посадят прямо
в трюм.
Дней пяток
поголодаем
Вместе, милый
человек!