Нагая
юность с зеркалом в руке
Зеленые
заливы отражает,
Недвижной
пикой змея поражает
Золотокудрый
рыцарь вдалеке.
И
медью пышут римские законы
В
дымах прощальных пламенной Дидоны.
Какие
пристани, Эней, Эней,
Найдешь
ты взором пристально-прилежным?
С
каким товарищем, бродягой нежным,
Взмутишь
голубизну седых морей?
Забудешь
ты пылающую Трою
И
скажешь: «Город на крови построю».
Всегда
ограда – кровь, свобода – зверь.
Ты
– властелин, так запасись уздою,
Железною
ведешься ты звездою,
Но
до конца звезде своей поверь.
Смотри,
как просты и квадратны лица, –
Вскормила
их в горах твоя волчица.
И,
обречен неколебимой доле,
Мечта
бездомников – домашний гусь
(Когда,
о родичи, я к вам вернусь?),
Хранит
новорожденный Капитолий.
Пожатье
загрубелых в битве рук
Сильней
пурпурных с подписью порук.
Спинной
хребет согнулся и ослаб
Над
грудой чужеземного богатства, –
Воспоминание
мужского братства
В
глазах тиранов, юношей и пап.
И
в распыленном золоте тумана
Звучит
трубой лучистой: «Pax Romana».
<1920>