Ах, прелестны
вы, малютки,
Как невинные
зверьки!
Эти смехи, эти
шутки
У проснувшейся
реки!
Тут Адамы без штанишек,
Дальше Евы без
кальсон,
И глядя на
шалунишек,
Погружаюсь в
детский сон.
Розовеются,
круглеют
Загорелые тела
И в беспечности
алеют,
Словно роза их
зажгла.
Спины, брызги,
руки, ноги,
Пена, пятка,
ухо, бровь…
Без желанья, без
тревоги
Караулит вас
любовь.
Надоумит, иль
отравит,
А отрава так
стара! –
Но без промаха
направит
Руку, глаз et cetera.
Улетает вся
забота
И легко, как
никогда,
Занывает где-то,
что-то
И милее чехарда.
Чью то шею, чью то
спину...
Что? лизать,
царапать, бить?..
В середину, в
середину
Все ловчишься
угодить.
Подвернулся вниз
Егорка,
В грудь уперся крепкий
лоб,
И расправя, смотришь
зорко
В чей-то зад, как
в телескоп.
Любопытно и ужасно
И сладело –
озорно,
И желанно, и
бесстрастно
И грешно и не грешно.
Вот команда:
враз мочиться;
Все товарищи в кружок!
У кого сильней струится
И упруже хоботок.
Кувыркаться, плавать,
драться,
Тискать,
шлепаться, нырять,
Снова плавать, кувыркаться,
И опять, опять,
опять!
Кто-то крикнет, кто-то
ахнет,
Кто-то плещется
рукой
Небывало,
странно пахнет,
Но не потом, не
рекой.
Вейтесь, птички!
Клейтесь, почки!
Синева, синей,
синей!
Розовейте ангелочки,
Будьте проще голубей!
Да, пока mon cher с mon cher'oм
И с ma chèr'oю ma chère.
Но не служит ли примером
Нам пленительный
пример?
Вам, папаши, и
мамаши,
Надо быть на
стороже:
Ведь опасней игры
наши
Всех куплетов
Беранже.
1918