Покойный муж
говаривал мне: «Минна,
Умру спокойно –
ты не пропадешь, –
Сумеешь грош
нажить на каждый грош
И в деле
разобраться, как мужчина».
А Фриц мой знал
отлично в людях толк, –
Недаром шуцманом
служил лет десять;
На глаз
определит – того повесят,
А тот поступит в
гренадерский полк.
Ко мне, быть
может, был он и пристрастен:
Свою жену ну как
не похвалить?
Но вскоре
приказал он долго жить.
В таких делах уж
человек не властен!
Живым – живое, а
умершим – тленье.
И вот, покрывшись
траурным чепцом,
Открыла гарнированный
я дом,
Чтоб оправдать
супружеское мненье.
Вложила весь
остаток капитала
Я в этот дом; не
мало и хлопот...
А через год – глядь
– маленький доход.
Но большего ведь
я и не искала.
Без нищеты дни протянуть
до смерти –
Вот вся задача.
Но зато труда
Потратила не
мало, господа,
На это дело,
верьте иль не верьте!
Руководить
жильцовскою оравой,
Распределять и
строгость, и привет –
Трудней такой
работы в свете нет.
Должны бы мы
увенчиваться славой,
Как полководцы,
иль как дипломаты,
Иль как какой
известный дирижер...
Всё должен знать
хозяйский слух и взор
Насчет
скандалов, нравственности, платы.
Перебывала масса
квартирантов;
Видала я и
фрейлин, и певиц,
И адмиралов, и простых
девиц,
И укротителей, и
модных франтов.
И Джойс Эдит
была между другими;
Актрисою писалася
она,
Нужды не знала,
но была скромна
И превосходно
танцевала шимми.
Конечно, к ней
ходили тоже гости,
Но человек – всегда
ведь человек,
И так короток
наш девичий век!
Степенным быть
успеешь на погосте.
Я никого – мой
Бог! – не осуждаю:
За молодость кто
может быть судья?
Как вспомнится:
«К Максиму еду я»,
Так до сих пор
теряюсь и вздыхаю...
Меж прочими к
нам приходил и Вилли,
И наконец – бывал
лишь он один.
Ну что ж? Вполне
приличный господин,
И по-семейному
мы время проводили.
И барышня к нам
часто забегала,
Его сестра, да
друг его, блондин
Высокий, тоже
милый господин,
И ничего я не
подозревала.
В день роковой я
около полночи
Решила спать. А
Вилли был у нас
Свой человек!..
Я потушила газ
В передней и
легла, сомкнувши очи.
Поутру встала. С
виду всё в порядке.
Эдит вставала
рано. Стук-стук-стук.
Стучу... Еще...
Хоть бы единый звук
Из-за дверей в
ответ! Как в лихорадке,
Какао я скорей
на подоконник...
Стучу что мочи в
двери кулаком,
Ломаю их, не
думая о том,
Что, может, не
ушел еще поклонник...
Ах, ах! как
замертво я не упала?
Как упустил свою
добычу черт?!
Бутылки между
роз, слоеный торт
И два недопитых
до дна бокала...
Лишилась дара
речи... рву косынку,
Как дура... А
Эдит моя лежит –
Как спит; кинжал
в груди у ней торчит,
И кровь течет на
новую простынку!..
Ну кто бы тут,
скажите, не рехнулся?
Никто же ведь не
думал, не гадал!
Такое
преступленье и скандал!
Я на пол – бух,
и речи дар вернулся.
Поверите, я никому
на свете
Такого не желаю
пережить.
Как
застрахованной от горя быть,
Когда мы все как
маленькие дети?..