Шаги за спиною,
и черный канал,
А на сердце
льется тягучий асфальт.
Зачем он увидел,
зачем он догнал?
Пускай бы лишь
искры, да сажа из труб,
Да куст бузины,
неопрятен и тощ,
Тщедушный
изгнанник младенческих рощ!
Обгонит, быть
может, и мимо пройдет?
Вот эта скамейка
в тени на мосту...
Нет, шаг
замедляет, за руку берет...
Теперь никуда от
него не уйти!
О, как
ненавистен и светлый пробор
И братом любимый
болотистый взор!
– Куда вы, Мицци? Час глухой,
И место здесь глухое.
– Зачем следите вы за мной?
Мне тяжелее вдвое.
– Я должен вас оберегать,
Теперь я вместо брата.
– Нет! Вилли будет жить опять,
Как с нами жил когда-то! –
Стал гуще липкий полумрак.
– Не верите? молчите?
– Наверно, все и будет так,
Как вы того хотите.
– Известно, вижу, что-то вам,
Чего другой не знает.
Быть может, сами были там,
Где дух Эдит витает?
Зачем молчанием томить?
Сознайтесь: были? были??..
Она могла помехой быть –
И вы ее убили.
Так ясно всё! Конечно, вы...
Другой посмел бы кто же?
Но он смолчал – и вы правы,
И всё на бред похоже!
– Нет, я не убивал... А бред
Всегда был в этом деле.
Сказали бы: «Виновных нет», –
Когда б понять сумели.
– Кругом такая пустота...
Я ничего не вижу...
Я не любила вас всегда,
Теперь же ненавижу!..
– Всё это бред. Я вам – не враг.
Я друг, поймите, Вилли. –
Они ускорили свой шаг,
Про тех не говорили.
И быстро и молча
проходят они
Заводы, заставы,
заборы, мосты...
Слилися вдали
городские огни,
И ветру
просторней, и тише дышать...
Виднеется вдруг
словно вымерший дом –
По снам
позабытым он сердцу знаком.