Я
помню ночь на склоне ноября.
Туман
и дождь. При свете фонаря
Ваш
нежный лик – сомнительный и странный,
По-диккенсовски
– тусклый и туманный,
Знобящий
грудь, как зимние моря…
–
Ваш нежный лик при свете фонаря.
И
ветер дул, и лестница вилась…
От
Ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь,
свивая пальцы в узел,
Стояла
я, как маленькая Муза,
Невинная
– как самый поздний час…
И
ветер дул и лестница вилась.
А
на меня из-под усталых вежд
Струился
сонм сомнительных надежд.
–
Затронув губы, взор змеился мимо… –
Так
серафим, томимый и хранимый
Таинственною
святостью одежд,
Прельщает
Мир – из-под усталых вежд.
Сегодня
снова диккенсова ночь.
И
тоже дождь, и так же не помочь
Ни
мне, ни Вам, – и так же хлещут трубы,
И
лестница летит… И те же губы…
И тот
же шаг, уже спешащий прочь –
Туда
– куда-то – в диккенсову ночь.
2 ноября 1918