В
пустынной хрáмине
Троилась
– ладаном.
Зерном
и пламенем
На
темя падала...
В
ночные клекоты
Вступала
– ровнею.
– Я
буду крохотной
Твоей
жаровнею:
Домашней
утварью:
Тоску
раскуривать,
Ночную
скуку гнать,
Земные
руки греть!
С
груди безжалостной
Богов
– пусть сброшена!
Любовь
досталась мне
Любáя: бóльшая!
С
такими путами!
С
такими льготами!
Пол-жизни?
– Всю тебе!
По-локоть?
– Вот она!
За
то, что требуешь,
За
то, что мучаешь,
За
то, что бедные
Земные
руки есть...
Тщета!
– Не выверишь
По
амфибрахиям!
В
груди пошире лишь
Глаза
распахивай,
Гляди:
не Логосом
Пришла,
не Вечностью:
Пустоголовостью
Твоей
щебечущей
К
груди...
– Не властвовать!
Без
слов и нá слово –
Любить...
Распластаннейшей
В
мире – ласточкой!
Берлин, 26 июня 1922