Шел
калика, шел неведомой дороженькой –
Тень
ползучую бросал своею ноженькой.
Протянулись
страны, – хмурые, мордовские –
Нападали
силы – прелести бесовские.
Приключилось
тут с каликою мудреное.
Уж и
кипнем закипала степь зеленая.
Тень
возговорит калике гласом велием:
«Отпусти
меня, калика, со веселием».
Да и
втапоры калику опрокидывала
Кафтанишко
свой по воздуху раскидывала.
Кулаками-тумаками
бьет лежачего –
Выростает
выше облака ходячего.
Над
рассейскими широкими раздольями,
Как
пошла кидаться в люд хрестьянский кольями.
Мужикам,
дьякам, попам, она поповичам
Из-под
ног встает лихим Сморчом-Сморчовичем.
А и
речи ее дерзкие, бесовские:
«Заведу
у вас порядки не таковские.
Буду
водочкой опаивать – угащивать:
Свое
брюхо на напастиях отращивать.
Мужичище-кулачище
я почтеннейший:
Подпираюсь
я дубиной здоровеннейшей».
Темным
вихорем уносит подорожного
Со
пути его прямого, да не ложного.
Засигает
он в кабак кривой дорожкою;
Загуторит,
засвистит своей гармошкою:
«Ты
такой-сякой камаринский дурак:
Ты
ходи-ходи с дороженьки в кабак.
Ай,
люли-люли, люли-люли-люли:
Кабаки-то
по всея Руси пошли...»
А и
жизнь случилась втапоры дурацкая:
Только
ругань непристойная, кабацкая.
Кабаки
огнем моргают ночкой долгою –
Над
Сибирью, да над Доном, да над Волгою.
То и
свет, родимый, видеть нам прохожего –
Видеть
старого калику перехожего.
Все-то
он гуторит, все-то сказы сказывает,
Все-то
посохом, сердешный, вдаль указывает:
На
житье-бытье-де горькое да оховое
Нападало
тенью чучело гороховое.
06.