1
Кляну
я, рыдая, свой жребий.
Друзья
и жена – далеки;
И
вижу, как облаки в небе
Влекут
ледяные клоки.
И
кто-то в глухую деревню
Пространствами
стертый, – бредет:
Вчера
завернул он в харчевню:
Свой
месячный пропил расчет.
Туманится,
в сырости тонет
Окрестностей
никнущих вид.
Худые
былинки наклонит,
Дождями
простор запылит. –
Порыв
разгулявшейся стужи,
В
полях разорвется, как плач.
Вон
там – из серебряной лужи
Пьет
воду взлохмаченный грач.
2
Вон
там моим возгласам внемлет
Жилец
просыревших полян –
Вон –
колкие руки подъемлет –
Обсвистанный
ветром бурьян...
Ликует,
танцует: «Скитальцы,
Ища
свой приют, припадут
Ко
мне: мои цепкие пальцы
Их
кудри навек оплетут.
Вонзаю
им в сердце иглу я...
На
мертвых верхах искони –
Целю
я, – целуя, милуя –
Их
раны и ночи, и дни.
Здесь
падают иглы лихие
На
рыхлый, рассыпчатый лёсс;
И
шелестом комья сухие
Летят,
рассыпаясь, в откос.
Здесь
буду тебя я царапать,
Томить,
поцелуем клонясь...»
Но
топчет истрепанный лапоть
Упорнее
жидкую грязь.
3
Глухую,
лихую сторонку
Кляня,
убираюсь я прочь.
Бурьян
многолетний вдогонку
Кидает
свинцовую ночь.
За
мною шуршит до деревни –
Ликует,
танцует – репье:
Пропью,
прогуляю в харчевне
Растертое
грязью тряпье.
Ждут
холод да голод – ужотко;
Тюрьма
да сума – впереди.
Свирепая,
крепкая водка,
Огнем
разливайся в груди!
06.