Мир должен быть оправдан
весь,
Чтобы можно было жить!
Душою там, я сердцем –
здесь.
А сердце как смирить?
Я узел должен видеть
весь.
Но как распутать нить?
Едва в лесу я сделал
шаг, –
Раздавлен муравей.
Я в мире всем невольный
враг,
Всей жизнию своей,
И не могу не быть, –
никак,
Вплоть до исхода дней.
Мое неделанье для всех
Покажется больным.
Проникновенный тихий
смех
Развеется как дым.
А буду смел, – замучу
тех,
Кому я был родным.
Пустынной полночью зимы
Я слышу вой волков,
Среди могильной душной
тьмы
Хрипенье стариков,
Гнилые хохоты чумы,
Кровавый бой врагов. –
Забытый раненый солдат,
И стая хищных птиц,
Отца косой на сына
взгляд,
Развратный гул столиц,
Толпы глупцов, безумный
ряд
Животно-мерзких лиц. –
И что же? Я ли создал
их?
Или они меня?
Поэт ли я, сложивший
стих,
Или побег от пня?
Кто демон низостей моих
И моего огня?
От этих тигровых
страстей,
Змеиных чувств и дум, –
Как стук кладбищенских
костей
В душе зловещий шум, –
И я бегу, бегу людей,
Среди людей – самум.