Высоко над землею,
вечерней и пленной,
Облака затаили огни.
Сколько образов,
скованных жизнью мгновенной,
Пред очами проводят они.
Кто-то светлый там молится,
молит кого-то,
Преклоняется, падает ниц.
И горящих небесных икон
позолота
Оттеняет видения лиц.
Это храм, из
воздушности светом сплетенный,
В нем кадильницы молча горят.
И стоят богомольцы
толпой преклоненной,
Вырастает их призрачный ряд.
И одни возникают,
другие уходят,
Прошептавши молитву свою.
И ушедшие – в мире,
незримые, бродят,
Созидая покров бытию.
Из воздушного храма
уносят далеко
Золотую возможность дождей,
Безотчетную веру живого
потока,
И молитвенность кротких страстей.
А горячее Солнце,
воззвавши их к жизни,
Наклонилось к последней черте,
И уходит к своей
запредельной отчизне,
В беспредельной своей красоте.
И блаженному сладко
отдавшись бессилью,
Засмотрелось, как вечер красив,
И как будто обрызгало
светлою пылью
Желтизну созревающих нив.