Весь полный розовых и
голубых мечтаний,
Овеян душностью
влюбляющих духов,
Весь в крыльях бабочек,
в отливах трепетаний
Полуисторгнутых, но
замедленных слов. –
Окутан звуками
заученных мелодий,
Как будто созданных
мечтой лишь для того,
Чтоб убаюканным
шептаться на свободе,
О том, что сладостней и
вкрадчивей всего, –
Весь воплощенная
полуночная чара,
Как пир среди чумы,
манящий с давних пор,
Как странный вымысел
безумного Эдгара,
Для нас пропевшего
навеки «Nevermore», –
Наш бал, раскинутый по
многошумным залам,
Уже закончил лик
сокрытой красоты,
И чем-то веяло холодным
и усталым
С внезапно дрогнувшей
над нами высоты.
Да, полночь отошла с
своею пышной свитой
Проникновеннейших
мгновений и часов,
От люстры здесь и там
упал хрусталь разбитый,
И гул извне вставал
враждебных голосов.
Измяты, желтизной
подернулися лица,
Крылом изломанным
дрожали веера,
В сердцах у всех была
дочитана страница,
И новый в окнах свет
шептал: «Пора! Пора!»
И вдруг все замерли, –
вот, скорбно доцветают,
Стараяся продлить
молчаньем забытье: –
Так утром демоны
колдуний покидают,
Сознавши горькое
бессилие свое.