1
В душах есть все, что
есть в небе, и много иного.
В этой душе создалось
первозданное Слово!
Где, как не в ней,
Замыслы встали
безмерною тучей,
Нежность возникла
усладой певучей,
Совесть, светильник
опасный и жгучий,
Вспышки и блески
различных огней, –
Где, как не в ней,
Бури проносятся мысли
могучей!
Небо не там,
В этих кошмарных
глубинах пространства,
Где создаю я и снова
создам
Звезды, одетые блеском
убранства,
Вечно идущих по тем же
путям, –
Пламенный знак моего постоянства.
Небо – в душевной моей
глубине,
Там, далеко, еле зримо,
на дне.
Дивно и жутко – уйти в
запредельность,
Страшно мне в пропасть
души заглянуть,
Страшно – в своей
глубине утонуть.
Все в ней слилось в
бесконечную цельность,
Только душе я молитвы
пою,
Только одну я люблю
беспредельность,
Душу мою!
2
Но дикий ужас
преступления,
Но искаженные черты, –
И это все твои видения,
И это – новый – страшный
– ты?
В тебе рождается
величие,
Ты можешь бурями
греметь,
Из бледной бездны
безразличия
Извлечь и золото и медь.
Зачем же ты взметаешь
пыльное,
Мутишь свою же глубину?
Зачем ты любишь все
могильное,
И всюду сеешь смерть
одну?
И в равнодушии
надменности,
Свой дух безмерно
возлюбя,
Ты создаешь оковы
пленности:
Мечту – рабу самой себя?
Ты – блеск, ты – гений
бесконечности,
В тебе вся пышность
бытия.
Но знак твой, страшный
символ Вечности –
Кольцеобразная змея!
Зачем чудовище – над
бездною,
И зверь в лесу, и дикий
вой?
Зачем миры, с их славой
звездною,
Несутся в пляске
гробовой?
3
Мир должен быть оправдан
весь,
Чтобы можно было жить!
Душою там, я сердцем –
здесь.
А сердце как смирить?
Я узел должен видеть
весь.
Но как распутать нить?
Едва в лесу я сделал
шаг, –
Раздавлен муравей.
Я в мире всем невольный
враг,
Всей жизнию своей,
И не могу не быть, –
никак,
Вплоть до исхода дней.
Мое неделанье для всех
Покажется больным.
Проникновенный тихий
смех
Развеется как дым.
А буду смел, – замучу
тех,
Кому я был родным.
Пустынной полночью зимы
Я слышу вой волков,
Среди могильной душной
тьмы
Хрипенье стариков,
Гнилые хохоты чумы,
Кровавый бой врагов. –
Забытый раненый солдат,
И стая хищных птиц,
Отца косой на сына
взгляд,
Развратный гул столиц,
Толпы глупцов, безумный
ряд
Животно-мерзких лиц. –
И что же? Я ли создал
их?
Или они меня?
Поэт ли я, сложивший
стих,
Или побег от пня?
Кто демон низостей моих
И моего огня?
От этих тигровых
страстей,
Змеиных чувств и дум, –
Как стук кладбищенских
костей
В душе зловещий шум, –
И я бегу, бегу людей,
Среди людей – самум.