Тигры стонали в глубоких
долинах.
Чампак, цветущий в
столетие раз,
Пряный, дышал между
гор, на вершинах.
Месяц за скалы проплыл
и погас.
В темной пещере,
задумчивый йоги,
Маг-заклинатель,
бледней мертвеца,
Что-то шептал, и
властительно-строги
Были черты сверхземного
лица.
Мантру читал он, святое
моленье;
Только прочел – и пред
ним, как во сне,
Стали качаться,
носиться виденья,
Стали кружиться в
ночной тишине.
Тени, и люди, и боги, и
звери,
Время, пространство,
причина, и цель,
Пышность восторга, и
сумрак потери,
Смерть на мгновенье, и
вновь колыбель.
Ткань без предела,
картина без рамы,
Сонмы враждебных
бесчисленных «я»,
Мрак отпаденья от
вечного Брамы,
Ужас мучительный, сон
бытия.
К самому небу
возносятся горы,
Рушится с гулом утес на
утес,
Топот и ропот, мольбы и
укоры,
Тысячи быстрых и
звонких колес.
Бешено мчатся и люди и
боги...
«Майя! О, Майя!
Лучистый обман!
Жизнь – для незнающих,
призрак – для йоги,
Майя – бездушный немой
океан!»
Скрылись виденья. На
горных вершинах
Ветер в узорах ветвей
трепетал.
Тигры стонали в
глубоких долинах.
Чампак, цветок вековой,
отцветал.