Есть странная песня араба, чье
имя – ничто.
Мне сладко, что этот поэт меж
людей неизвестен.
Не каждый из нас так правдив и
спокоен и честен,
Нам хочется жить – ну, хоть
тысячу лет, ну, хоть сто.
А он, сладкозвучный, одну только
песню пропел,
И, выразив тайно свою одинокую
душу,
Как вал Океана, домчался на
бледную сушу,
И умер как пена, в иной удаляясь
предел.
Он пел: «Я любил красоту. А
любила ль она,
О том никогда я не знал, никогда
не узнаю.
За первою встречей к иному
умчался я краю,
Так Небо хотело и так повелела
Луна.
Прекрасная дева на лютне играла,
как дух,
Прекрасная дева смотрела глазами
газели.
Ни слова друг другу мы с нею
сказать не успели,
Но слышало сердце, как был
зачарован мой слух.
И взгляд мой унес отраженье
блистающих глаз.
Я прожил пять лет близ мечетей
Валата-Могита.
Но сердцем владычица дум не была
позабыта.
И волей созвездий второй мы
увиделись раз.
Я встретил другую. Я должен
спросить был тогда,
Она ли вот эта. Все ж сердце ее разглядело.
И счастлив я был бы, когда бы
она захотела.
Но, слова не молвив, она отошла
навсегда.
Мне не в чем ее упрекнуть. Мы не
встретимся вновь.
Но мне никогда обещанья она не
давала.
Она не лгала мне. Так разве же
это так мало?
Я счастлив. Я счастлив. Я знал,
что такое любовь!»