Я помню, в далекие детские дни
Привиделся странный мне сон.
Мне
снилось, что белые в Небе огни,
И ими наш сад озарен.
Сверкают
далеко холодные льды,
Струится безжизненный свет,
Звезда
отражает сиянье звезды,
Сплетаются гроздья планет.
Сплетаются
тысячи крупных планет,
Блестят, возрастают, растут.
Но в
этом слиянье мне радости нет,
Цветы предо мной не цветут.
Ребенку
так нужен расцвет лепестка, –
Иначе зажжется ли взгляд.
Но нет
предо мною в саду ни цветка,
Весь – белый безжизненный сад.
И стал
я тихонько молиться в бреду,
И звезды дрожали в ответ.
И
что-то как будто менялось во льду,
И таяли гроздья планет.
И, в
светлой, по новому, в той полумгле
Возникли потоки дождя.
Они
прикоснулись к далекой Земле,
С высокого Неба идя.
Полмира
окутал блистающий мост,
В нем разные были цвета,
В нем
не было бледности мертвенных звезд,
Живая была красота.
О,
чудо! О, радость! Вблизи, предо мной,
Вдруг ожил мой сказочный сад.
Цветы
расцветали живой пеленой,
Был светел младенческий взгляд.
Раздвинулись
полосы ровных аллей,
Светло заиграл изумруд.
Под
частою чащей зеленых ветвей
Цветы голубые цветут.
Багряных,
и алых, и желтых цветов
Росла золотая семья.
Ребенку
так нужен расцвет лепестков,
И это так чувствовал я.
И в
ландышах белых, от капель дождя,
Иначе зажглась белизна.
И
дождь прекратился. И, с Неба идя,
Струилась лишь музыка сна.
Мы
видим в младенчестве вещие сны,
Так близки мы к Небу тогда.
И
этого сна, и цветов пелены,
Не мог я забыть никогда.
С
звездою, блистая, сплеталась звезда,
Тянулась звезда до звезды.
И
помню, я понял впервые тогда
Зиждительность светлой Воды.