She who must be obeyed.
R. Haggard
Та,
что должна быть послушной.
Р. Хаггард
– Колдунья, мне странно так
видеть тебя.
Мне люди твердили, что ты
Живешь – беспощадно живое губя,
Что старые страшны черты:
Ты смотришь так нежно, ты
манишь, любя,
И вся ты полна красоты. –
«Кто так говорил, может, был он
и прав:
Жила я не годы, – всегда.
И много безумцев, свой ум
потеряв,
Узнали все пытки, – о, да!
Но я как цветок расцветаю меж
трав,
И я навсегда – молода».
– Колдунья, Колдунья, твой взор
так глубок,
Я вижу столетья в зрачках.
Но ты мне желанна. Твой зыбкий
намек
В душе пробуждает не страх.
Дай счастье с тобой хоть на
малый мне срок,
А там – пусть терзаюсь в веках. –
«Вот это откроет блаженство для
нас,
Такие слова я люблю.
И если ты будешь бессмертным в
наш час,
Я счастие ваше продлю.
Но, если увижу, что взор твой
погас,
Я тотчас тебя утоплю».
Я слился с Колдуньей, всегда молодой,
С ней счастлив был счастьем богов.
Часы ли, века ли прошли чередой?
Не знаю, я в бездне был снов.
Но как рассказать мне о сладости
той?
Не в силах. Нет власти. Нет слов.
– Колдунья, Колдунья, ты
ярко-светла,
Но видишь, я светел, как ты.
Мне ведомы таинства Блага и Зла,
Не знаю лишь тайн Красоты.
Скажи мне, как ткани свои ты
сплела,
И как ты зажгла в них цветы? –
Колдунья взглянула так
страшно-светло.
«Гляди в этот полный стакан».
И что-то как будто пред нами
прошло,
Прозрачный и быстрый туман.
Вино золотое картины зажгло,
Правдивый возник в нем обман.
Как в зеркале мертвом, в стакане
вина
Возник упоительный зал.
Колдунья была в нем так четко
видна,
На ткани весь мир оживал.
Сидела она за станком у окна,
Узор за узором вставал.
Не знаю, что было мне страшного
в том,
Но только я вдруг побледнел.
И страшно хотелось войти мне в
тот дом,
Где зал этот пышный блестел.
И быть как Колдунья, за странным
станком,
И тот же изведать удел.
Узор за узором живой Красоты
Менялся все снова и вновь.
Слагались, горели, качались
цветы,
Был страх в них, была в них любовь.
И между мгновеньями в ткань с
высоты
Пурпурная падала кровь.
И вдруг я увидел в том светлом
вине,
Что в зале ковры по стенам.
Они изменялись, почудилось мне,
Подобно причудливым снам.
И жизнь всем владела на левой
стене,
Мир справа был дан мертвецам.
Но что это, что там за сон
бытия?
Войною захваченный стан.
Я думал, и мысль задрожала моя,
Рой смертных был Гибели дан.
Там были и звери, и люди, и я! –
И я опрокинул стакан.
Что сделал потом я? Что думал
тогда?
Что было, что стало со мной?
Об этом не знать никому никогда
Во всей этой жизни земной.
Колдунья, как прежде, всегда – молода.
И разум мой – вечно с весной.
Колдунья, Колдунья, раскрыл твой
обман
Мне страшную тайну твою.
И красные ткани средь призрачных
стран
Сплетая, узоры я вью.
И весело полный шипящий стакан
За жизнь, за Колдунью я пью!