Он каждый день приходит
к нам в тюрьму,
В тот час, когда,
достигнув до зенита,
Ликует Солнце,
предвкушая тьму.
В его глазах вопросов
столько слито,
Что, в них взглянув,
невольно мы дрожим,
И помним то, что было
позабыто.
Он смотрит как
печальный серафим,
Он говорит бескровными
устами,
И мы как осужденные
пред ним.
Он говорит: «Вы были в
стройном храме,
Там сонмы ликов пели в
светлой мгле,
И в окнах Солнце
искрилось над вами.
Вы были как в спокойном
корабле,
Который тихо плыл к
стране родимой,
Зачем же изменили вы
земле?
Разрушив храм, в тоске
неукротимой,
Меняя направленье
корабля,
Вы плыли, плыли к точке
еле зримой, –
Как буравом равнину вод
сверля.
Но глубь, сверкнув,
росла водоворотом,
И точка не вставала как
земля.
Все к новым бедам,
поискам, заботам
Она вела вас беглым
огоньком,
И смерть была за каждым
поворотом.
Ваш ум жестоким был для
вас врагом.
Он вас завлек в
безмерные пустыни,
Где всюду только
пропасти кругом.
Вот почему вы прокляты отныне,
Среди высоких плотных
этих стен,
С душою, полной мрака и
гордыни.
Века веков продлится
этот плен.
Припомните, как вы в
тюрьму попали,
Искатели великих
перемен».
И мы, как раздробленные
скрижали,
Свой смысл утратив,
бледные, в пыли,
Пред ним скорбим, и нет
конца печали.
Он снова речь ведет, –
как бы вдали,
Хотя пред нами взор его
блестящий,
В котором все созвездья
свет зажгли.
Он говорит: «Вы
помните, все чаще
Вам скучно становилось
между вод,
И смутно от дороги
предстоящей.
Но раз попали вы в водоворот,
Вам нужно было все
вперед стремиться,
И так свершать круги из
года в год.
О, мука – в
беспредельности кружиться,
Кончать, чтоб вновь к
началу приходить,
Желать, и никогда не
насытиться!
Все ж в самой жажде –
вам была хоть нить,
Был хоть намек на
сладость обладанья,
Любовь была – в желании
любить.
Но в повторенье гаснут
все мечтанья,
И как ни жди, но, если
тщетно ждешь,
Есть роковой предел для
ожиданья.
Искать светил, и видеть
только ложь,
Носить в душе роскошный
мир созвучий,
И знать, что в яви к
ним не подойдешь.
У вас в душе свинцом
нависли тучи,
И стал ваш лозунг –
Больше Никогда,
И даль закрылась пеною
летучей.
Куда ни глянешь –
зыбкая вода,
Куда ни ступишь –
скрытое теченье,
Вот почему вы мертвы
навсегда».
И вспомнив наши прежние
мученья,
Мы ждем, чтоб наш
казнитель и судья
Дал внешнее для них
обозначенье.
Он говорит: «В пустынях
бытия
Вы были – ум до времени
усталый,
Не до конца лукавая
змея.
И демоны вас бросили на
скалы,
И ввергли вас в высокую
тюрьму,
Где только кровь как
мак блистает алый, –
А все другое слито в
полутьму,
Где, скукою объяты
равнодушной,
Вы молитесь убийству
одному.
Молитесь же!» И наш
палач воздушный,
Вдруг изменяя свой
небесный вид,
Встает как Дьявол,
бледный и бездушный, –
Того, другого между вас
разит,
Лишь манием руки, лишь
острым взглядом,
И алый мак цветет,
горит, грозит.
И мы, на миг живые – с
трупом рядом,
Дрожим, сознав, что мы
осуждены,
За то, что, бросив Рай
с безгрешным садом,
Змеиные не полюбили
сны.