Я долго медлил и внимал
Напевам вышнего орла.
Луна была как бы опал,
Лик Солнца был
воздушно-ал,
Как будто кровью
истекал,
И кровь уж бледною была.
То не был день. Ни день,
ни ночь.
Я был на бархатном лугу.
О, пой, орел! Пророчь,
пророчь!
Пропой: Все было так
точь-в-точь,
В века умчавшиеся прочь,
На Сумерийском берегу.
На многобожном берегу,
В затоне стран, в реке
времен,
Где враг был волчьи рад
врагу,
И пел кроваво: «Все
могу!»
И кедры высей гнул в
дугу,
Чтоб был отстроен
Вавилон.
Смотри, орел, мы тоже
здесь
Воздвигли тридцать
этажей.
Мы Шар Земной сковали
весь,
У вышних туч мы сбили
спесь,
Над Шаром шар пустили
днесь,
Превыше свиста всех
стрижей.
Смотри, достигнем и
тебя.
Орел певучий и седой.
Воздушный флот идет,
губя
Тех, кто в лелеянье себя
Слабее нас. Гляди:
дробя,
Мы взрыв бросаем
золотой.
Кто смел восстать на
наше Мы,
И наше обмежить Хочу?
Внизу там были воинств
тьмы,
Но мы прошли быстрей
Чумы,
Из вашей облачной сумы
Им выслав пламя –
саранчу.
Над Шаром – шар. Весь
Шар земной
Единой Воле подчинен.
Еще немного, и с Луной
Мы многоцветной пеленой
Сплетемся в шар один,
двойной,
И дальше, в Звездный
Небосклон!
Так пел я, клекоту
внемля,
Что раздавался с высоты.
Вдруг, словно якорь с
корабля,
Орел упал. И вольно, для
Полет, парит – и где
Земля!
Я с ним. – Ну, что же,
видишь ты?
Я видел. Чем я дальше
плыл,
Тем больше таял круг
Земли,
Земля была среди светил
Как бы кадило меж кадил,
Меж точек точка, свет
могил,
Земные Чары все ушли.
Но, удаляясь от Земли,
Я не приблизился к Луне,
И Звезды Неба шли и шли,
Звезда к звезде, стада
вдали,
В снежисто-блещущей
пыли,
В недосягаемом Огне.
И вдруг я вскрикнул в
звездной мгле,
И вдруг упал орел седой.
Я был в воздушном
корабле, –
Лежу разбитый на Земле.
Орлиный дух познав в
Орле,
Кому ж скажу я: «Песню
спой!»