Белоглазые пингвины,
Сумасшедший птичий дом.
Брюхом белы, черны
спины,
И как будто мыслят ртом.
Уж не молятся ли Богу,
Чтобы пищи он послал?
Нужно ж есть хоть
понемногу,
А живот у них немал.
Вверх поднявши клюв
прожорный,
Позабыл летать пингвин,
Брюхом белый, задом
черный,
Растолстевший господин.
С неизвестной мглой не
споря,
Угол взяв за целый мир,
Получает ренту с моря
И с земли двойной
банкир.
Вместо крыльев, культи –
руки,
Пища – снизу, что ж
летать.
С Небом лучше быть в
разлуке,
Близко, низко, тишь да
гладь.
Паралитики для лета,
Отреклись в своем крыле
От небесного намета,
Чтобы ползать по земле.
На прибрежье, в числах
цельный,
Раздаваясь в даль и в
ширь,
Многобрюшный,
многотельный,
Сытый птичий монастырь.
Вон проходят над волнами
Чернобелою толпой,
И культяпыми крылами
Помавают пред собой.
Вон, напыжившись, яруют.
Два и два, откинув лбы,
Шеи шеями целуют,
Привставая на дыбы.
Предполярное виденье,
Альбатрос наоборот,
Птица – земность,
отупенье,
Птица – глупость, птица
– скот.