Был древле Светогор, и Муромец
могучий,
Два наши, яркие в веках,
богатыря.
Столетия прошли, и растянулись
тучей,
Но память их живет, но память их
– заря,
Забылся Светогор. А Муромец
бродячий,
Наехав, увидал красивую жену.
Смущен был богатырь. А тот, в
мечте лежачей, –
Умно ли, – предал ум, оглядку
волка, сну.
Красивая жена, лебедка
Светогора,
Сманила Муромца к восторгам
огневым,
И тот не избежал обмана и
позора,
Губами жадными прильнул к губам
слепым,
Проснувшись, Светогор узнал о
вещи тайной,
Он разорвал жену, и разметал в
полях.
А дерзкий Муромец стал побратим
случайный,
И дружно с тем другим он сеял в
мире страх.
Плениться сумраком, – не диво
нам. Однако
Что было, да уйдет с разливною
водой.
Сразивши полчища возлюбленников
мрака,
Приехали они к гробнице золотой.
Лег Светогор в нее, была гробница
впору.
«Брат названый», сказал, «покрой
меня». Покрыл.
Примерил доски он к гробнице
Светогору,
И доски приросли. А тот
проговорил: –
«Брат названый, открой». Но
тайны есть в могилах,
Каких не разгадать. И приподнять
досок
Бессмертный Муромец, могучий,
был не в силах.
И доски стал рубить, но
разрубить не мог.
Лишь он взмахнет мечом, – и
обруч есть железный.
Лишь он взмахнет мечом – и обруч
есть другой.
О, богатырь Земли, еще есть мир
надзвездный,
Подземный приговор, и тайна тьмы
морской!
В гробнице снова зов: «Брат
названый, скорее.
Бери мой вещий меч, меч-кладенец
возьми».
Но силен богатырь, а меч еще
сильнее,
Не может он поднять, сравнялся
он с людьми.
«Брат названый, поди, тебе
придам я силы».
И дунул Светогор всем духом на
Илью.
Меч-кладенец подъят. Но цепки
все могилы.
Напрасно, Муромец, ты тратишь
мощь свою.
Ударит – обруч вновь, ударит – обруч
твердый.
«Брат названый, приди, еще я
силы дам».
Но Муромец сказал: «довольно
силы гордой.
Не понесет Земля. Довольно силы
нам».
«Когда бы ты припал», был голос
из гробницы,
Я мертвым духом бы повеял на
тебя.
Ты лег бы подле спать». – Щебечут
в мире птицы.
О, птицы, эту быль пропойте про
себя!