В западне я у врага.
Где же быть мне? Здесь в
юрте?
В этой душной тесноте?
Или выйти на снега?
Как выходят на луга?
Там теснее в пустоте,
В безграничности того,
Что едино и мертво.
Я вольнее между стен,
Где хоть тени перемен,
Где хоть это для меня: –
Тихий треск и скок Огня.
На равнине я мертвец
В безграничности
гробниц.
Где начало есть конец
В одноцветном без
границ.
Там я в вольности –
скелет,
Здесь я в тесности –
живой.
Мной зажженный – дышит
свет
В этой келье гробовой.
Только выйду, видно мне,
Что со мною никого.
Здесь же в жарком
полусне
Оживает вещество.
Я подушку обниму,
Я с покрышкой говорю.
И шепчу я в полутьму
К неизвестному, ему.
Мне отрадней и вольней
Закрывать свои глаза,
Обращаясь мыслью к ней,
Чьи глаза как бирюза.
С непостижной говорю,
Распаляюсь и горю,
В теле есть такой огонь,
Что уж вот я не один.
Ветер взвыл. Ну, что ж,
трезвонь,
Но меня в тиши не тронь,
Здесь не царство диких льдин.
Здесь хоть в грезе, я
ловлю
Чье-то нежное «Люблю»,
Хоть в гробу, но
властелин.