Ай же ты, Микула Селянинович,
Мужик,
Ты за сколько тысяч лет к земле
своей привык?
Сколько долгих тысяч лет ты
водил сохой?
Век придет, и век уйдет, вечен
образ твой.
Лошадь у тебя была, некрасна на
вид,
А взметнется да заржет, облако
гремит.
Ходит, ходит, с бороздой борозда
дружна.
Светел Киев, – что мне он? Пашня
мне нужна.
Сколько долгих тысяч лет строят
города,
Строят, нет их, – а идет в Поле
борозда.
И Микула новь святит, с пашней
говорит,
Ель он вывернул, сосну, в
борозду валит.
Ехал тут какой-то князь, витязь,
что ли, он,
Подивился, посмотрел, – гул в
земле и стон.
«Кто ты будешь?» говорит. «В
толк я не возьму.
Как тебя, скажи, назвать?»
говорит ему.
А Микулушка взглянул, лошадь
подхлестнул,
Крикнул весело, – в лесу стон
пошел и гул.
На нарядного того поглядел
слегка,
На таких он чрез века смотрит
свысока.
«Вот как ржи я напахал, к дому
выволочу,
К дому выволочу, дома вымолочу.
Наварю гостям я пива, кликнут
гости в торжество:
Век крестьянствовать Микуле, мир
– его, земля – его!»