Я вброшен в мир
неведомой Судьбою,
И с вихрями
зиждительными свит,
Я должен мчаться
бездной голубою,
Одетою ночами в
аксамит.
Я должен быть
светильником летящим,
Прорезать мрак
алмазною слезой,
Быть светляком
глубинностям и чашам,
Игрой зарниц загрезить
за грозой.
Струною петь о
таинстве стремленья,
Зачать, качать
протяжный перезвон,
В зеркальность дней
пролить волну продленья,
Создав напев, лелеять
зыбкий сон.
Но был бы я безмерно
одиноким,
Когда б в ночах, с их
мглою голубой,
Я не был слит с
виденьем звездооким,
И не горел тебе, в
себе, тобой.