Я давно замкнул себя в
хоромы,
Отделив удел свой от
людей.
Я замкнул с собой огонь
и громы,
И горит цветной костер
страстей.
Я давно избрал себе в
Пустыне
Голубой оазис островной.
И годами нежу в нем,
доныне,
Цвет, мне данный Солнцем
и Луной.
Я исполнен Солнечною
кровью,
И любим я влажною Луной.
Кругодни я начинаю
новью,
Меж стеблей лелея цвет
дневной.
Этот цвет подобен рдяной
чаше,
Золотые у нее края.
Влей вино, – оно светлей
и краше,
Слиты двое здесь: не я и
я.
Все, что ни придет из-за
Пустыни,
Что достигнет звоном
изо-вне,
Я качаю в чаше
злато-синей,
Цепи звуков замкнуты во
мне.
И пока негаснущий
румянец
Стелется по синей
высоте,
В мировой вхожу я
стройный танец,
Пляской звезд кончая в
темноте.