Австралийский черный
лебедь на волне
Словно в сказке на
картинке виден мне.
Настоящий, проплывает
предо мной,
Весь змеиный, весь
узорный, вырезной.
И воистину влечет
мечту в игру
Настоящими прыжками
кенгуру.
И в хранимом
зачарованном прудке
Светят лотосы во
влажном цветнике.
Голубеет эвкалипта
стройный ствол,
Куст невиданной акации
расцвел.
Как колибри, медосос
припал к цветку,
Птица-флейта
засвирелила тоску.
И хохочут зимородки по
ветвям,
Словно в сказке, что
сказали в детстве нам.
Только это все лишь
малый уголок,
Громче пенья птиц на
фабрике гудок.
Нет Австралии тех
детских наших дней,
Вся сгорела между
дымов и огней.
Рельсы врезались во
взмахи желтых гор,
Скован, сцеплен, весь расчисленный,
простор.
Там, где Черные
слагали стройный пляс,
Одинокий белоликий
волопас.
Там, где быстрая
играла кенгуру,
Овцы, овцы, поутру и
ввечеру.
Миллионная толпа их
здесь прошла,
В холодильники
замкнуты их тела.
Замороженные трупы
увезут,
Овцы новые пасутся там
и тут.
И от города до города
всегда
Воют, копоть рассевая,
поезда.
И от улицы до улицы
свисток,
Вся и музыка у Белого
– гудок.
Сами выбрали такой
себе удел,
Что их белый лик так
грязно посерел.
Обездолили весь край
своей гурьбой.
Черный лебедь, песнь
прощальную пропой.