На старых канатах,
изведавших бурю и брызги соленой волны,
Сижу я, гляжу я, а
Солнце нисходит на скатах своей вышины,
Одетое в пурпур, в
светлейший, чем Тирский, добытый царям, багрянец,
Оно поспешает, в
разлитии блесков, дать вечеру пышный конец.
И темные мачты, и серый
мой парус, и след по воде от руля,
Облиты гореньем, в
пожаре минуты, торопящей бег корабля,
По водам, покрывшим
отроги Лемурий, и башни былых Атлантид,
Багряное Солнце, в
кипении лавы, в сверканьи мгновенья, горит.