Весь звенчатый,
коленчатый, изгибистый, змеистый,
Извивно-криво-выгнутый,
углистый, и локтистый.
Приснился мне
Неведомый, и как его понять?
Лесным лишь ведьмам
ведомый, лишь змеям перенять.
Огромной сколопендрою,
мерцая чешуею,
Излучисто, изломчиво,
лежал он предо мною,
И вдруг, в изломе
сдвинувшись, меняя вид и нрав,
Предстал как волосатый
он мохнатый волкодав.
Ну, думаю, не тронусь
я. Пойду ли на авось я.
Шуршит зловеще тулово,
и пасть разъята песья,
Собакозмей извивчатый,
с свирепой головой,
То узкий, то разливчатый,
раскрывшийся извой.
Мерцает излохмаченный,
и с крыльями – предплечья,
И в песьем взоре
светится ехидство человечье,
Приблизься, мол,
запутаю, взгляни сюда, прошу,
Я чешуей окутаю, душа,
я укушу.
Влачить и изволакивать
– услады, мол, сердечные,
Оденусь в алый бархат
я, укроюсь в дымы млечные, –
Не Дьявол ли, не
плавал ли в лихой он ледоход,
И вот теперь
лукавится, забавится, идет.
Я вскрикнул, – в ходе
звенчатом внезапно остановленный,
В излове ловком
сведущий, но словом сам уловленный,
Угрозный вдруг
рассыпался, взметая огнь и чад, –
Проснулся я, и вижу
лишь, что тучу ветры мчат.