Быть может, так. А может
быть, не так.
Есть Бог иль нет, – ведь
мы не знаем твердо.
Известно лишь вполне:
Есть свет, есть мрак.
Одна струна, – так
значит нет аккорда,
Раз цвет один, мы в
слепоте цветов,
И раз мы часть, –
обманно все, что гордо.
Но часть ли мы в игре
Первооснов?
Иль, может, раз в начале
было Слово,
То Слово – мы, как мы –
вся слитность слов?
Одно в одном, без гибели
и крова,
Устало быть всегда самим
собой,
Быть цельным, Всем, не
знать, что что-то ново.
Одно в Одном, в пустыне
голубой,
В законченном, хотя и
бесконечном,
Без знания, что есть
красивый бой.
Одно в Одном, в
предвосхищеньи млечном,
Себя Собой введя в
безмерный гнев,
Возжаждало быть в вихре
быстротечном.
И вот раскрылся Мир, как
вещий зев,
Качнулась быстрота
водоворота,
И зазвучал разорванный
напев.
Распалось Все на
бесконечность Кто-то,
Раздвинулось гудящее
жерло,
Встал дьявол Ум, легла в
постель Дремота.
Легла, и усмехнулась тонко
зло,
Явила обнажившиеся
груди,
И бытие в бездонность
потекло.
Помчались быстро птицы,
звери, люди,
Цветы, болезни, войны,
божества,
Все в нестерпимом
жизнетворном зуде.
Доныне эта пляска Солнц
жива,
На нашем также есть
протуберанцы,
И на планетах тоже есть
трава.
Повсюду бросив алые
румянцы,
Меж двух пределов,
жаждущая Хоть
Сплетает помрачительные
танцы.
И мы твердим, то –
Дьявол, то – Господь,
Окружный Змей свой хвост
загнутый гложет,
И грезит о душе земная
плоть.
И всех, всегда, один
вопрос тревожит,
Но некому тот камень
раздробить:
Что ж, наша жизнь – есть
доброе Быть Может?
Иль яркое и злое Может
Быть?