Эта песня – песнь
священная,
Но поймут ее немногие.
Помнишь, вольная и
пленная,
Наши луны круторогие?
Грудь твоя была лишь
очерком,
Не достигшим
полногроздности,
Лишь рисунком, детским
почерком,
С нею взор мой был в
созвездности.
Ты волнами златокудрыми
Скрыла зори, в нежной
шалости.
Нам река словами мудрыми
Навевала кротость
жалости.
Лепетала: «Утоплю ли я!»
Ворковала: «Забаюкаю!»
О, Елена! Ева! Юлия!
Всклики с звездною
наукою!
Еще ранее, как гротами
Мы утешились, счастливые,
За слоновыми охотами
Рисовал быков и нивы я.
Мы играли обелисками,
Заслонялись пирамидами,
И в богов бросая
дисками,
С ними мерялись обидами.
Мы для нищенства
грядущего
Трою гордую встревожили,
И былое, в силу сущего,
Жгли, и трижды сон умножили.
Вот, летят тысячелетия,
Четверня неукротимая,
И сияю в лунном свете я,
И гляжу с тобой из дыма
я.
Мы друг другом
зажигаемся,
То веселыми, то
грозными,
Вместе в пропасть мы
свергаемся,
Если Рок велел быть
розными.
И пространства
черноземные
Превратив с тобою в
житницы,
Мы вгляделись в ночи
темные,
В дом Сибиллы, вещей
скрытницы.
Возлюбив светила
дальние,
Стали тихи, стали кротки
мы,
Жизнь блеснула нам
печальнее,
Взяли посохи и четки мы.
Плащ надев, с Крестом
как знаменем,
Я пошел на бой с неверными,
Ты ж осталась – тихим
пламенем
Быть над днями
равномерными.
И на все четыре стороны,
В даль, где светит греза
жгучая,
Век летят на битву
вороны,
Ткется сказка, сердце
мучая.