1
Мне говорила мать моя,
Что в том едином
первочасьи
Не закричал родившись я,
А был в таинственном безгласьи.
Мой первый час – не
первый крик,
А первый долгий миг
молчанья,
Как будто слушал я
родник,
Напев нездешнего
звучанья.
И мать сказала: «Он
умрет».
Она заплакала невольно.
Но жив, живет певучим
тот,
Кто тайну слушал
безглагольно.
2
В саду многоцветном, в
смиренной деревне,
Я рос без особых затей.
Не видел я снов о
волшебной царевне,
И чужд был я играм
детей.
Я помню, любил я под
Солнцем палящим
Один приютиться саду.
Один по лесным
пробирался я чащам,
Один я смотрел на
звезду.
За ласточкой быстрой,
воробушком, славкой,
Следил я, прищурив
глаза.
Был каждой утешен
зеленою травкой,
И близкой была стрекоза.
И счастье большое –
смотреть у забора,
Как ящериц серых семья
Купается в солнце, не
видя дозора,
Любил и не трогал их я.
И радость большая –
увидеть, как утки
Ныряют в пруду пред
грозой.
Услышать, что вот в
грозовом первопутке
Громовый разносится вой.
Под первые брызги дождя
золотого
Подставить, так жадно,
лицо.
Искать под березой
неверного крова,
Хоть вон оно, близко
крыльцо.
Часы голубые в лазоревой
шири
Скопили минуты гурьбой.
Им молния – стрелки, и
тучи им – гири,
И гром был им –
радостный бой.
3
Лежать в траве, когда
цветет гвоздика,
И липкая качается дрема.
Смотреть, как в небе
сумрачно и дико
Растут из шаткой дымки
терема.
Узнать, что в юном
сердце есть хотенье,
Истома, быстрой крови
бьется жгут.
Она. Она. С ней
праздник, полный рденья,
Безумный танец бешеных
минут.
Жестокость золотого
циферблата.
О, Солнце! Заходи.
Придет она.
Весь разум взят, все
сердце жаждой взято.
Секунды бьются в
пропасти без дна.
Они поют, и в каждой –
боль пронзенья.
Хочу. Люблю. Где Солнце?
Ночь уж тут.
Луна горит. В ней правда
вознесенья.
Я сжат кольцом
томительных минут.
Он острый, край
серебряного круга.
И мгла кругом. В цвету
небесный куст.
Я царь всего от Севера
до Юга.
Огонь в огонь. Уста до
алых уст.
4
Тик-так. Тик-так. Часов
карманных
Проворен лепет близ
постели.
Красива сказка снов
желанных,
Красив и вой слепой
метели.
Не так, не так правдивы
струи,
И все цветные ткани
жизни,
И все немые поцелуи,
Как всплеск рыдания на
тризне.
Тик-так. Тик-так. Храни
ребенка,
Который в сердце помнит
детство.
Но Хаос жив, и кличет
звонко,
Что вечно темное
наследство.
Не так, не так тебя
ласкало
Твое мечтанье и желанье,
Как жалит, в полночь
жизни, жало.
Тик-так. Тик-так. Люби
изгнанье.
5
Полночь бьет. Один я в
целом мире.
Некому тоску мою жалеть.
Все грозней, протяжнее и
шире,
Бой часов, решающая
медь.
Безвозвратно кончен день
вчерашний.
Воплотился в яви жуткий
сон.
С вечевой высокой
грозной башни
Бьет набат, в пожаре
небосклон.
Полночь ли, набат ли, я
не знаю.
Прозвучал двенадцатый
удар,
Бьют часы. И я к родному
краю
Рвусь, но не порвать
враждебных чар.
Кровь моя – секунда в
этом бое.
Кровь моя, пролейся в
свет зари.
Мать моя, открой лицо
родное.
Мать моя, молю,
заговори.