Как тень, бродил я по
болотам,
Как дух, по выгибам
речным.
Шептали, зыбясь, травы:
«Кто там?»
Но дальше я скользил,
как дым.
Я измерял лесные ночи,
Где, в сгустках, голубая
даль
Упала в цвет, чье имя –
очи
Души, которой мира жаль.
Над голубым цветком
склоненный,
Я долго плакал в тишине,
И снова в путь,
завороженный,
Смотреть, что видит мир
во сне.
Везде – мои места
родные,
Овраги, рощи и поля.
Качались листья
вырезные,
Свой пересказ упорный
для.
Сполна я видел лик
растений,
Чей знал лишь облик в
беге лет.
Есть час для беспокойной
тени,
Когда любой ей внятен
бред.
Вот аир, с корнем
горьким, пряным,
Острийный стебель
желобчат,
Болотным вскормлен он
туманом,
В нем спит растаявший
закат.
По смирным водным перекатам,
В затонах, где как
бархат, ил,
Разгульник с корнем
волосатым
Свой белый войлок
распустил.
Вон жабник там
белошерстистый,
Вон ядовитый корень
жгун,
Дымянка, кончик
дымно-мглистый,
А венчик розовато-юн.
Загадка, цветик
сероватый,
Шершавый стебель туг и
прям,
Его посеял бес косматый,
Ресницы прилепил к
листкам.
С лицом щетинистой
угрозы,
По склону – жесткий
кривоцвет.
В чуть видных волосках –
занозы
И распаляющийся бред.
Любимец теплых дней в
июне,
Но любящий расти в тени,
На перелеске цвет колдуний,
Сорвешь, покой свой
прогони.
Я вижу, как за соловьями
Следит округлый зрак
совы,
Я наклоняюсь к волчьей
яме,
И снова жажду синевы.
От многоцветных
узорочий,
От стебля острого, как
сталь,
Иду к цветку, чье имя –
очи,
Души, которой мира жаль.
Считаю, сколько на
погосте
Еще крестов, еще могил,
И ведаю, что все мы –
гости
На пиршестве не наших
сил.