Я видел лазурное облако,
На небе
окружно-оранжевом,
Оно походило на пажити,
Где только одни васильки.
Был красный и желтый
основою,
Но лентою густо-лиловою
Змеилось теченье реки.
Блестя чешуею сиреневой,
Она протекала в
отвесности
Безмерным удавом,
решившимся
Измерить весь зримый простор.
И в желтой пустыне
молчания
Нигде не вскипало
звучания,
Весь слух превратился во взор.
Вблизи аметистов
разбрызганных
Взрастали стволы
чернодерева,
Качался на ветках
эбеновых
Вулканно-багряный расцвет.
Навесы его лепестковые,
Все новые свесы и новые,
Цветящийся гроздьями бред.
Они разжимались как
молнии,
Спрядались в ковры
огнебрызгами,
Держались подолгу как
радуги,
Цвели воскуреньем зарниц.
Но в странной пустыне
молчания
Нигде не дрожало
звучание,
Ни духов, ни зверя, ни птиц.
Прошли бесконечности
времени,
Лазурное облако
ширилось,
Река уходила к
безбрежности,
Русло перешло на уклон.
Вдруг даль с теневыми
пределами
Грудями зазыбилась
белыми,
И долгий возник перезвон.
Два белые тела, две
женщины,
Одна как заря,
златокудрая,
Другая с полночными
косами,
Но обе одеты в века.
И в бешеный вихрь,
вереницами,
Псалмы полетели за
птицами,
И брызгала кровью река.