В размеренном четком
Камнеграде,
Где ждет чеканный лик
Петра,
Когда же кончится игра
Безумных, захмелевших в
чаде,
Людей ничтожных, без
Вчера,
Без Завтра, – ком, где
гад на гаде, –
В гранитном строгом
Камнеграде
Зимой суровы вечера,
Еще суровей ночь без
света,
В домах, где позабыта
печь,
Как вольная забыта речь,
Все холодом седым одето,
И голод спит в капканах
тьмы,
А лунный луч, как саван
белый,
Нисходит в Град
оцепенелый,
Сжимая в кандалы зимы
Давно застывшие умы.
Я мыслью прохожу по строгим
Знакомым улицам. Но
Зверь,
Его же имя: «Лгущим
верь»,
Все сделал мертвым и
убогим.
Убийство правит там
теперь.
Лазутчик всюду наготове,
Чтоб, заскрипев,
раскрылась дверь
И снова пала тяжесть
крови.
И снова Сатанинский меч,
Всегда несытый и
кровавый,
Все будет жертв алкать,
стеречь,
И похваляться той
забавой,
Где правым тешится
неправый,
Злодей к продажным
держит речь,
А проходя от дома к
дому,
В домах, где позабыта
печь,
Немой идет как тень к
немому,
Живые люди мертвых
встреч.
В душе, в том внутрезорком
взгляде,
Что досягает до светил,
Всегда живет в созвенном
ладе,
Что сердцем зорко
полюбил
За красоту творящих сил.
В душе я мысль о
Камнеграде,
Тоску о нем не погасил.
В душе набат. В ней
вопль об Аде.
И звук псалмов. И звон
кадил.
Твердыня с мощностью
стропил,
С устоем скреп. Созданье
воли.
Рисунок гения в веках,
Где каждый шаг – исход
из боли,
Умом преображенный прах,
Где каждый дом –
крылатый взмах.
Не город, а напев
гранитный,
Всей нашей гордости
кудель,
Всей нашей славы
колыбель,
Узор, с которым в дружбе
слитной
Золотоглавая Москва.
Столица, глянувшая в
Море,
Где внепредельна синева,
Где, с духом смелым в
договоре,
Даль уводящая жива.
Столица – мысль, где
стержень – Невский,
Венчалась с Пушкиным
Нева,
Где высочайшие слова
Сказал сразитель
вещества,
Коперник духа,
Достоевский.
Пришел неотвратимый час,
Скрещение, во вражьей
встрече.
Тысячелетних семиречий,
Чьи розны русла, чей
рассказ
Еще не кончен и сейчас.
Но вы, зловещие
предтечи,
Вы, чей бесовский
спутник – страх,
У подходящего предела
Творите мертвое вы дело,
Вы злая воля на весах.
Бесам возбранено
зачатье.
И в перекатных голосах,
В грядущем, в видящих
глазах,
Один вам приговор:
Проклятье.
В беду наворожив свой
сглаз,
Начав преступную дорогу,
Вы пропасть кликнули в
подмогу,
И пропасть всех поглотит
вас.
Вселенная живет не ради
Пролитья крови, как
потоп.
Знак духа – побежденный
гроб.
И в возрожденном
Камнеграде
Не коршун, расширяя зоб,
Кичиться будет над
пустыней,
Всю землю превращая в
склеп.
Я вижу вновь его
твердыней
С двойным устоем прочных
скреп.
Обильной будет вновь
природа,
Узнав, что труд опять
творец.
На вече мыслей и сердец,
В бреду зачатая, свобода
Возникнет вольной
наконец.
И, камень взяв рукою
верной,
Лелея замысел размерный,
Ваятель поведет резец.
И корабли в лазурном
поле,
В сафире, полном
серебра,
Вскрылят напев: «Давно
пора!»
Во исполненье вещей
воли,
В веках чеканного,
Петра.